Тайны полуночи - Страница 116

116

— Любимая, вот так же мне был дорог Клэй. Настоящего друга тяжело потерять… и трудно заменить. Скажи, — спросил он мягко, — что будет с нами обоими, если Мэтт виновен?

— Не волнуйся, он не виновен, — серьезно и убедительно сказала она.

«Как она верит в отца! — ревниво подумал Стоун. — А я не заслужил такой любви и доверия…»

Джинни поняла, что он подумал, и сказала тихо и ласково:

— Не волнуйся. Что бы ни случилось, мы будем вместе. Только прошу тебя, не арестовывай его сам. Пусть это будет другой кто-нибудь. Это ты сделай для меня, для нас обоих. А я верю тебе и люблю тебя.

У него перехватило дыхание:

— Что ты хочешь сказать?

— Что я выйду за тебя замуж. Мы уладим все здесь и вернемся в Техас.

— Когда?

Она улыбнулась его поспешности.

— Я же не знаю, сколько времени это займет. А ты как думаешь?

— Я тоже не знаю. Я уже долго веду расследование и ничего не добился. У меня есть мысль: зарегистрируем компанию на двое и мое имя, Мэтт узнает об этом и объявится.

— Хороший план, только мое имя не нужно включать. А то семья отца в Джорджии узнает, что он жив, а ведь он скрывается от Кленис. Кленис и ее муж жадные — они предъявят права на рудник. В общем, будет много осложнений.

— Хорошо, как скажешь.

— Спасибо. — Заржала лошадь Джинни, и девушка повернулась в ее сторону, но ничего тревожного не увидела. — Почему мы не заходим в хижину? Пора отдохнуть! — сказала она. — Я так устала…

— Отличная идея! — согласился Стоун. — У меня есть лассо, я зацеплю и спущу лестницу.

— Не надо! — Джинни поискала в кустах, нашла толстую веревку и протянула ее Стоуну. — Дерни! — Стоун повиновался, лестница упала и повисла в нескольких футах от земли.

— Отлично придумано! — Он подозвал свистом своего коня, и умное животное прискакало из леса.

— Отец придумал это, когда я в детстве залезала на высокие деревья, У меня были мальчишечьи ухватки, пока меня не отправили в пансион для молодых девиц в Англии.

Стоун расседлал лошадей, а Джинни собрала в одно место все сумки и пожитки и ступила на лестницу, которую придерживал Стоун. Поднявшись, она опустила веревку, Стоун привязал к ней вещи, Джинни поднимала их наверх. Потом он осторожно взобрался сам, пробуя каждую ступеньку — под его тяжестью лестница опасно поскрипывала. Он поднял за собой лестницу и сказал Джинни:

— Ну, теперь все в порядке. А за твоей лошадью Чуун присматривает, чтобы далеко не ушла.

— Какой он умный! — сказала Джинни, глядя сверху на гнедого красавца, красновато-коричневого, с легкой развевающейся гривой и широким, как веер, шелковистым хвостом.

— А что значит его имя на языке апачей?

— «Чуун» значит «друг» — он мой лучший друг, уже несколько лет.

— Красивый, умный и послушный друг.

— Такой же, как мой новый лучший друг: Вирджиния Энн Марстон. — Джинни улыбнулась и обняла его:

— И ты тоже — мой лучший «чуун».

Вдали загремел гром.

— Скоро разразится гроза, — сказал Стоун. — Надо войти в дом и закрыть двери и окна.

Джинни тоже предчувствовала, что стихия разбушуется, но думала, что произойдет это за закрытыми окнами и дверьми.

Стоун толкнул дверь и заглянул внутрь, держа палец на спусковом крючке пистолета.

— Все в порядке, заходи.

В хижине с закрытыми ставнями было полутемно. Джинни оглядела последнее жилище своего отца.

— Надо проветрить, — сказал Стоун, открывая ставни. Джинни в это время втаскивала в комнату вещи. Потом она снова оглядела прибежище Мэтта Марстона, богатого плантатора с юга, владельца усадьбы Зеленые Дубы. И он, и Вирджиния жили там в довольстве и роскоши. А в этой убогой хижине было темно и грязно, на крючках висела поношенная одежда, у стены стояли стоптанные сапоги. На пыльном столе лежала колода покерных карт, на полу комьями засохла грязь — ни свежих отпечатков пальцев, ни следов — все показывало, что долгое время здесь никого не было. Сердце Джинни сжалось тоской при виде убогого запустения мрачного жилища.

Она перевела взгляд на Стоуна и сказала:

— Он давно не жил здесь.

Тот кивнул:

— Да, любимая. Но все равно он, наверное, жив и скрывается где-нибудь еще.

Джинни вышла на каменное крыльцо под навесом на двух грубо сколоченных столбиках. Здесь на крюках висели инструменты старателя: на одних — кайлы и лопаты, на других — кастрюли и сковородки. Выше были крюки, очевидно, для сушки одежды и подвешивания охотничьей добычи. Теперь в воображении Джинни вдруг возникла живая картина жизни ее отца, изнеженного южного джентльмена, никогда не занимавшегося физическим трудом на открытом воздухе, с нежными руками и тщательно охраняемым от загара и морщин лицом. Она представила себе, каким он стал, какие разрушения нанесло ему время, испытания войны и тяжелая работа старателя. Все, что она увидела в выстроенной его руками хижине, говорило о том, что облик благополучного джентльмена-плантатора должен был измениться неузнаваемо. Отец, наверное, стал похож на грубых золотоискателей, которых Джинни видела на улицах Колорадо-Сити, — как и они, Мэтт Марстон жил вдали от цивилизации, тяжким и суровым трудом, в скудных и жестоких условиях. А до этого его преобразила война, плен и тюремное заключение — тяжелые испытания, которые вынес и Стоун. Эти испытания мужчины выносили вдалеке от своих семей, лишенные поддержки и нежности любящих сердец. Джинни охватило смятение. «Отец, что с тобой сталось?» — думала она. Конечно, Стоун прав… в письмах я не могла почувствовать этих перемен.

116